Павел Данейко: В 2011 году был финансовый кризис, сейчас ситуация совсем другая

Кризисы научили белорусов бегать по обменникам, выискивать на магазинных полках товары по старым ценам и рассылать резюме по заграничным компаниям. А как переживают тяжелые экономические времена те, кто создает рабочие места, выплачивает зарплаты и пережил без паники уже не один кризис? В новой рубрике «КП» «Антикризисное интервью» мы будем расспрашивать о том, как жить дальше, белорусских владельцев заводов-пароходов. В первом выпуске о причинах и следствиях кризиса-2015 рассказывает гендиректор Бизнес-школы ИПМ, административный директор BEROC Павел Данейко.

«Это не финансовый кризис, а экономический»

- Павел Владимирович, что происходит? Кризис? Временные экономические трудности?

- Ситуация достаточно парадоксальная, потому что весь мир выходит из кризиса, а Украина, Россия и Беларусь погружаются в кризис. Локомотив кризиса в нашем регионе - это российская экономика. И война в Украине - это только один из факторов. Российская модель роста была исчерпана раньше, вопрос был в том, когда упадут цены на нефть. Я в одном из своих прогнозов говорил, что это будет конец 2013 года. Ошибся на год. Где дно цен на нефть, никто не знает. Мы вступаем в длинный период дешевого сырья. И Россия к этому не готова. Упрекать Россию в том, что не воспользовалась сытыми годами, для того чтобы подготовиться к голодным, бессмысленно. По-человечески это понятно, потому что, когда можно много получать и мало работать или много работать и мало получать, люди всегда выберут первую схему.

Такой кризис переживали многие страны - и Саудовская Аравия, и Голландия. И этим странам пришлось пережить кризис, для того чтобы выработать экономическую модель эффективного использования ренты, получаемой в периоды высоких цен на сырье. Россия должна найти свою модель. Но перед Россией сейчас стоит и вопрос политического выбора: собираются ли они и дальше дразнить весь мир. Если нет, то понадобится около трех лет, чтобы начался рост, и где-то пять лет, чтобы поменялась модель.

- Но если для России нужно три-пять лет, чтобы выбраться из кризиса, то Беларуси еще больше?

- Для нас это вопрос выбора. Если мы будем ориентироваться сейчас на диверсификацию рынков и будет создана соответствующая экономическая политика правительства, которая поддержит бизнес, то это займет три года. Но если мы будем ориентироваться на Россию, то, соответственно, оживем вместе с российским рынком. Это будет гораздо дольше.

Мы с 1991 года жили в условиях, когда каждый следующий день рынки были более богатыми, чем предыдущий.

- Ну не скажите…

- Да, у нас периодически возникали кризисы, но кризисы финансовые. Был 1998 год, 2008 год, 2011 год. Финансовые кризисы - это ситуация, когда на короткое время перекрыли кислород, и потом снова дыши полной грудью. Сейчас мы попадаем в ситуацию не финансового кризиса, а кризиса экономической модели, это будет долгая депрессия. Рынки схлопываются, становятся меньше. Фокус в развитии бизнеса смещается. Когда рынок рос, бизнес догонял богатеющих клиентов, захватывал их. Сейчас бизнес должен сосредоточится на издержках, эффективности. Мы этого делать не умеем.

- Научимся?

- Выживет тот, кто научится. Когда я разговариваю со своими бизнесменами-коллегами, они говорят: «Да ладно, не один кризис пережили». Я говорю: «Ребята, такого кризиса мы не переживали». И в этом опасность. По форме он похож, по сути - горизонты другие, другие задачи и другие подходы. Например, мы никогда не знали безработицы, кроме недолгого периода начала девяностых. Сейчас это может быть болезненно, потому что в стране нет никакой системы борьбы с безработицей, системы переподготовки, социальной поддержки. Безработица будет тяжелой, если она возникнет. Но для бизнеса это шанс: резко снижается давление со стороны рабочей силы, больше квалифицированных сотрудников на рынке.

«Кризис не затронет только IT»

- Зато с девальвацией мы хорошо знакомы.

- Для нас сейчас главное - это динамика девальвации в России. Девальвация в 30% в России создает для белорусского бизнеса определенные трудности на российском рынке, но и определенные стимулы для бизнеса снижать издержки и создавать более эффективную модель. Но девальвация в сто процентов - это совсем другое. Это как в спорте. Преодолимые барьеры стимулируют, непреодолимые - убивают. Исследований таких нет, но, по моим наблюдениям, в любой белорусской компании повысить эффективность на 20 - 30% в течение года-полутора можно запросто. Просто мало кто этим занимается, не поставлен управленческий учет, не контролируется структура затрат, не поставлена регулярная работа по снижению издержек.

- Сейчас энергоносители для страны стали дешевле. Почему мы этого нигде не чувствуем?

- А где вы это можете почувствовать?

- Хотелось бы в снижении каких-то цен.

- В рублях? Этого не будет. Кто получал в рублях зарплату, ни в чем не выиграл.

- Ну пусть хоть в долларах что-то подешевеет.

- Импортное не подешевеет. У нас очень быстро, в отличие от России, научились на девальвации реагировать. А нефтепродукты - это источник пополнения бюджета, если цены будут падать, наверняка будут расти акцизы.

- Почему мы вообще никогда не чувствуем никаких бонусов от кризиса? Вот у европейцев цены снижаются, кредиты дешевеют.

- Ну как же? Многие белорусы купили новые машины в России. А что вы еще хотите? Чтобы ставки снижались? Для этого нужна устойчивая финансовая система. Чтобы выйти из кризиса, нам надо будет решить довольно сложную задачу - это может быть приватизация или ликвидация, реструктуризация госпредприятий, которые на сегодняшний день находятся на дотациях и являются основным источником наших инфляционных и девальвационных процессов. Их финансирование - это ключевая проблема нашей экономики на сегодняшний день.

Часть из них можно продать, а часть можно реструктурировать без приватизации, но для этого должен быть четкий план.

- Эти предприятия первыми почувствуют кризис. Кто следующий?

- Все отрасли почувствовали одновременно - это особенность этого кризиса. В 1998 году девальвация в России и в Беларуси, рынок импорта схлопытвается, а белорусские предприятия шикуют. В 2008 - 2009 то же самое произошло. В 2011-м те, кто экспортировал, были очень благодарны девальвации. А сейчас девальвация не привела к тому, что открылись рынки. Наша продукция по цене осталась неконкурентоспособна.

Сейчас Беларуси было бы полезно обратиться к опыту Финляндии. Россия у Финляндии была важнейшим торговым партнером, более 20% экспорта приходилось на Россию, и в 1991 году все это рухнуло. Они оказались в очень тяжелом положении. Но взялись решительно за решение проблем и в результате появилась «Нокиа» и многие другие успешные финские компании.

- А кого кризис не затронет?

- Кризис не затрагивает только одну отрасль, которая к Беларуси относится лишь тем, что здесь живут люди, которые на нее работают, - это IT. И то только те компании, которые работают на Запад .

«Если бы мы производили пишущие машинки, то эта компания жила бы до сих пор»

- И что сейчас белорусам делать? Чему учиться? Все же айтишниками не станут.

- Сейчас нужно создавать возможности для самозанятости, как в 90-е годы, когда люди шли на рынки. Должна быть госполитика в области переквалификации кадров. У нас, к сожалению, есть нездоровая концепция: то, что есть, нужно спасать. Я иногда шучу, что если бы мы в советские годы производили механические пишущие машинки, то, наверное, до сих пор бы эта компания жила, получая госдотации. Должна быть государственная концепция: какие отрасли мы будем стимулировать, а какие сворачивать, - тогда и будет понятно, как переквалифицировать людей. Пока такой концепции нет, мы будем реагировать на рабочие места, которые были вчера, но это не означает, что эти же люди будут нужны завтра.

А пока я бы посоветовал каждому искать свое решение и верить в то, что оно есть. Кто-то должен попытаться заняться предпринимательством, кто-то - поменять профессию. Кому-то надо найти работу за рубежом, не смотреть на Россию, есть и другие страны.

- А своим сотрудникам вы что говорите?

- Стараюсь говорить правду. Мы понимаем, что будет тяжело, поэтому все вместе работаем над тем, чтобы найти решение, сохранить максимально возможные доходы, работу. Это должны быть коллективные усилия. И все должны понимать, что в этих условиях нужно уделить больше внимания компании. Если компания просядет, это беда всех. Сейчас нужно усилие всех, кто работает в компании, гораздо больше, чем когда все хорошо. Вот примерно это я и пытаюсь донести до сотрудников.